Денежное обращение

Денежное обращение. В хозяйственной системе, покоящейся на разделении труда, огромное большинство ее участников производит товары для обмена на продукты труда других товаропроизводителей. Однако непосредственный товарообмен чрезвычайно затрудняется почти полной невозможностью разыскать хозяйствующего субъекта, который как раз нуждался бы в товаре, сбываемом данным производителем, и в то же время сам старался отдать в обмен то, в чем этот производитель нуждается. Выход, исторически, путем стихийного приспособления, найденный народным хозяйством, заключается в том, что один из наиболее ходких товаров приобретает значение всеобщего эквивалента, т. е. каждый товаропроизводитель обменивает продукты, которые он хочет сбыть, на некоторое количество этого эквивалента, чтобы затем приобрести на него нужные ему товары. Этим общим эквивалентом и являются деньги; меновая сделка расщепляется на две части: товар обменивается на деньги, деньги, в свою очередь, — на товар. Если при стихийном выборе денег отдается предпочтение одному из более ходких товаров, то с момента присвоения ему роли денег он становится необходимым положительно всем, так как на деньги можно купить на рынке любой товар. Поэтому обмен товара на деньги, а не на товар сопряжен с тем преимуществом, что обладатель денег сохраняет за собой до последнего мгновения свободу выбора хозяйственных благ, которые он желает ввести в свое потребление, тогда как, приобретя путем непосредственного обмена какой-нибудь конкретный товар, хозяйствующий объект оказывается связанным, и потребление его предопределено. На разных ступенях культуры и у разных народов функциями денег наделяются разные товары весьма различных типов.

Из собранных историей Денежного обращения богатой их коллекции укажем на скот, звериные шкуры, оружие, рабов, соль, раковины и т. д.; конкуренция этих различных видов денег заканчивается полной и безусловной победой драгоценных металлов благодаря ряду присущих им, весьма полезных для исполнителей денежных функций, свойств. Драгоценные металлы отличаются однородностью; при помощи сравнительно несложных химических процессов можно фиксировать содержание чистого металла в деньгах на определенном уровне (обозначаемом так наз. «пробою»). Они могут быть дробимы до мельчайших частей без ущерба для их ценности. Они отлично противостоят влиянию времени, т. е. не подвержены порче и сравнительно мало стираются от употребления. Кроме того, некоторые из них, особенно золото, сосредоточивают в сравнительно небольшом объеме значительную ценность, что приобретает особенное значение с ростом благосостояния отдельных народов и оживлением торговых сношений: суммы оборота стали постепенно расти с необыкновенной быстротой, и пользование малоценными металлами в качестве денег сделалось совершенно невозможным, так как оно было бы сопряжено с передвижениями огромных масс металлов. Поэтому и среди драгоценных металлов взаимное соревнование в конце концов приводит к торжеству золота. Денежная история XIX века наполнена борьбой между белым и желтым металлом. Ценность серебра по отношению к золоту падает. Если еще около 1500 г. золото было дороже серебра примерно в 11 раз, то со второй половины XVII и до 70-х годов XIX в. отношение ценности между обоими металлами держится в пределах — 1 : от 15 до 16. В четвертой четверти XIX в. происходит катастрофическое обесценение серебра, в результате коего перед войной золото стоит более, чем в 40 раз дороже серебра. Отвоевав у серебра большую часть позиций в системе денежного обращения, золото тем самым вызвало появление добавочного спроса на этот металл для валютных целей. Одновременно огромные количества серебра были выброшены на рынок. Это и вызвало резкий сдвиг в отношении ценности обоих металлов.

Первоначально уплата металлами производилась путем отвешивания соответствующего количества его. Однако рано или поздно должно было обнаружиться неудобство такой системы, заключающееся, помимо затруднительности самой операции взвешивания, в необходимости производить каждый раз проверку пробы металла. Эти затруднения удалось преодолеть путем чеканки монеты, т. е. изготовления государственной властью кружков строго определенного веса и установленной пробы из металла. Чеканка монеты становится правительственной регалией, т. е. монопольным правом фиска. Пользуясь этим, многие монархи превращают монетную регалию в источник доходов, постоянно уменьшая вес монеты одного и того же наименования. Так, первоначальный «древний» вес русского рубля составлял 48 золотников, а при Алексее Михайловиче он уже упал до 6 ²/₃ зол. Некоторые короли до того усердствовали по части такого рода «фальсификации» монеты, что вошли в историю с почетным титулом «фальшивомонетчиков». Разумеется, вталкивание в обращение больших масс легковесных денег не может не вызывать переполнения ими рынка, обесценения монеты и всеобщего повышения цен. Гарантией против такого злоупотребления правом чеканки может быть только так наз. система свободной чеканки, при которой каждому предоставляется возможность принести любое количество металла, из которого чеканятся деньги, на монетный двор и получить взамен соответствующее по весу количество монеты (чеканка производится либо безвозмездно, либо за очень небольшую плату). При этой системе цена металла на вольном рынке и в монете должна быть одинаковой. Если рыночная цена ниже, становится выгодным перечеканивать ее в монету. Количество денег возрастает, ценность их понизится и рано или поздно сравняется с рыночной ценой металла. Наоборот, при рыночной дороговизне металла становится выгодным переплавлять монету до тех пор, пока ценность металла в монете и на рынке не сравняется. Таким образом благодаря свободной чеканке происходит как бы автоматическое саморегулирование ценности денег. В нормальных условиях Денежного обращения, как они сложились в последнее десятилетие перед Мировой войной, право свободной чеканки распространялось лишь на золотую монету. Возможна однако одновременная свободная чеканка двух металлов. Но при этом заранее должно быть фиксировано определенное отношение между обоими металлами, так как в каждой монете устанавливается известная связь между денежной единицей и некоторым весовым количеством металла и поэтому чеканка монеты из двух металлов предполагает, что вес монеты из одного металла в известное число раз превышает вес монеты из другого. (например, золотой рубль равен 17,424 долей чистого золота, серебра — 4 зол. 21 доли чистого сер.; след., легальное отношение 17,424 : 4 зол. 21 д. — приблизительно 1 : 23.) Если существует свободная чеканка двух металлов, оказывается выгодным приносить для перечеканки тот металл, который легальным отношением оценен слишком высоко, и превращать его в монету. Наоборот, металл, оцениваемый рынком выше, чем легальным отношением, демонетизируется. В результате монета более высокой ценности вытесняется из обращения, и функции денег целиком переходят к «худшему» металлу. Таково содержание знаменитого «закона Грешэма». Его формулировал еще один из героев Аристофана, сказав: «Монеты — что люди: худшие вытесняют лучшие». Денежное обращение, состоящее из двух металлов (биметаллизм, см. это слово), превращается таким образом в однородное монометаллическое. В настоящее время наиболее рациональным считается золотой монометаллизм. Свободно чеканится только золотая монета. Она же является, по требованию закона, платежным средством на неограниченные суммы. Серебро наряду с другими металлами (медью, никелем и пр.) играет роль вспомогательной биллонной монеты (см.). Чеканка ее закрыта, т. е. размеры чеканки определяются усмотрением казны. Однако закон обычно устанавливает известный предел для чеканки биллонной монеты (например, определяя максимальную сумму на душу населения). Обязательность ее приема при платежах между частными лицами также ограничивается известной суммой.

До сих пор мы говорили о чисто металлическом отношении. Однако на известной стадии исторического развития в монометаллическую денежную систему начинают в большей или меньшей пропорции вплетаться бумажные знаки. Они не вносят в Денежное обращение ничего принципиально нового, если просто заменяют металл в качестве орудия обращения, т. е. являются как бы квитанциями, сертификатами, удостоверяющими факт помещения у известного лица (например, банкира) или в учреждении (банке, казначействе) соответствующей суммы металла. Тогда за спиной бумажного знака стоит звонкая монета. С другой стороны, чем больше введено в оборот таких металлических сертификатов, тем выше должен быть металлический запас, скопившийся в кассах указанных лиц и учреждений. Однако мало-помалу кредитные учреждения начинают вводить в обращение банковые билеты, которые не всегда обеспечены полным металлическим покрытием. Более того, новейшая банковская теория сознательно разрывает связь между банковскими билетами и металлом и стремится создать в образе банкового билета эластичное орудие обращения, эмиссия которого соразмеряется с потребностью товарного оборота в кредите. Банковый билет замещает товарный вексель: он сам в сущности является векселем банка, обеспеченным вексельным требованием банка к частному лицу. Тем не менее нарушенная связь банкового билета с металлом сохраняется в одном отношении: эмиссионный банк (см.), выпускающий эти билеты, обязан разменивать их по первому требованию на металл. Таким образом возможность произвольных, не отвечающих потребности оборота выпуска банковых билетов исключается вследствие связи этих билетов с товарным и вексельным оборотами, а также благодаря размену: излишне выпущенные билеты будут выброшены оборотом обратно в кассы банка в обмен на металл. В новейшей стадии капиталистического развития появляются и иные, кроме банкового билета, формы кредитно-денежных знаков. Важнейшим из них является чек (см. это слово). Чек в настоящее время служит не только платежным средством, которым может воспользоваться лицо, обладающее в банке текущим счетом, но в некоторой, хотя ограниченной, мере и орудием обращения, переходя из рук в руки и совершая ряд платежей.

Фактический состав Денежного обращения в разных странах определялся сложной совокупностью исторических и психологических причин. Так, в Германии до войны излюбленным платежным средством была золотая монета, в которой каждый немец видел символ единства германского государства. Количество банковых билетов в обращении составляло сумму около двух миллиардов марок; золота в обращении было тоже не меньше двух миллиардов, тогда как в кассах Имперского банка его было всего на миллиард с небольшим. Наоборот, французы, австрийцы, русские предпочитали банковые билеты, благодаря чему находившееся в этих государствах золото концентрировалось в эмиссионных банках (Русский государственный и Французский банки обладали самыми большими в мире золотыми запасами). В России при обращении банковых билетов на сумму свыше 1,5 миллиардов циркулировало в населении золота не более, чем на 400 — 450 млн рублей. В странах англосаксонской культуры доминирует над всеми платежными средствами чек. Нельзя быть «джентльменом», не имея текущего счета в банке и не платя чеками. По некоторым подсчетам в Соединенных штатах чеками покрывается свыше 95 % всех платежей.

«Продуктивная» платежная работа, которая может быть выполнена денежным аппаратом страны, определяется не только абсолютной цифрой обращающихся в ней денежных знаков, но и быстротой их обращения. Быстрота обращения, в свою очередь, зависит от густоты населения, оживленности коммерческих оборотов, привычки держать деньги в домашних кубышках и чулках или банках и т. д. В городе деньги циркулируют несравненно быстрее, чем в деревне. Нетрудно сообразить, что по указанным обстоятельствам наше отечество принадлежало к числу стран с медленным обращением денег и поэтому ее 2,5 — 2,25 миллиардов рублей золотой, серебряной и медной монеты и банковых билетов оборачивали несравненно меньшую товарную массу, чем 5 — 5,5 миллиардов марок всякого рода денежных знаков, обращающихся в Германии. Тенденция современной денежной политики несомненно идет в направлении постепенной замены металла в обороте бумагой; другой стороной этого процесса является сосредоточение мощного «золотого ядра» в эмиссионном банке. Из истории нам известны нередкие случаи навязывания обороту металла с целью укрепления металлической валюты. Наоборот, в последнее время до войны принимались специальные меры для привлечения золота в эмиссионный банк. Важнейшей мерой был выпуск банковых билетов небольших купюр (так Германский имперский банк получил право эмиссии билетов в 50 и даже 20 марок по закону 1906 г., тогда как до этого времени минимальная купюра была 100 марок). Мелкие банковые билеты занимают в обороте место золотой монеты, потоки которой и устремляются в эмиссионный банк. Однако внедрение в оборот бумажных знаков имеет свои пределы. Разумеется, если общая сумма оборачивающихся в стране денег достигает, скажем, трех миллиардов рублей, то для оборота довольно безразлично, состоит ли этот денежный контингент целиком из бумаги, или в нем имеются монеты на миллиард, а бумажно-денежное обращение не превышает двух миллиардов. Возможны, однако, попытки навязать обороту более или менее значительную сумму бумажно-денежных знаков, сверх потребности в них оборота. Обычно такие выпуски производятся с целью создания для казны добавочных ресурсов для покрытия каких-нибудь чрезвычайных расходов. Они являются сигналом порчи денежного аппарата. Неизменным их спутником является прекращение размена на металл и переход к бумажной валюте (см. Бумажные деньги). Высшим искусством денежной политики является умение так регулировать Денежное обращение, чтобы эластично приспособляющийся к нуждам товарного оборота денежный механизм был по своим размерам необходим и достаточен для этой цели. Во всякое время потребность страны в денежных знаках представляется фиксированной величиной. На протяжении истории любой страны она может в известные периоды возрастать довольно быстро (таковы, например, периоды перехода от натурального к денежному хозяйству, когда в сферу денежного оборота постепенно вовлекаются новые районы и новые формы экономических отношений). Чувствительное влияние на нее оказывают также колебания экономической конъюнктуры: в стадии подъема народное хозяйство нуждается в большем количестве денежных знаков, чем в периоды застоя и депрессии. В некоторых странах могут оказывать свое действие и «сезонные» причины усиленной нужды в денежных знаках: таково, например, в России влияние урожая. Но все же в каждый данный момент потребность страны в деньгах не может быть значительно увеличена искусственными мероприятиями. Правда, нельзя представлять ее себе и в совершенно застывшей форме. Мы видели, например, что обращение банковых билетов зависит от количества товарных векселей в стране; понижая учетную ставку, банк может форсировать развитие вексельного оборота и таким образом стимулировать спрос на кредит и выпуск банковых билетов, обеспеченных векселями. Однако нельзя думать, что эмиссионный банк может свободно и безнаказанно, по своему произволу, фиксировать учетную ставку на любом уровне. Между высотой процента на капитал, потребностью в кредите и количеством денег существует сложная зависимость, и банк далеко не всегда может добиться изменения существующего между ними гармонического сочетания. В конце концов, потребность народного хозяйства в деньгах слагается из потребностей отдельных лиц, а каждый хозяйствующий субъект в выработанном им «хозяйственном плане» предусматривает надобность в деньгах определенного фиксированного размера. Можно, однако, представить себе, что ложная политика эмиссионного банка искусственно задержит нормальное развитие денежного и кредитного оборота. Так было, например, перед мировой войной в России. Русско-японская война и революция 1905 г. привели к резкому увеличению количества банковых билетов в обращении; но затем рост обращения становится крайне медленным, несмотря даже на исключительный промышленный подъем 1909 — 1913 гг. Мы приходим таким образом к заключению, что в каждый момент потребность товарного оборота в денежных знаках представляется ограниченной величиной и что увеличение суммы обращающихся денег сверх этого необходимого контингента неминуемо должно вызвать обсценение денежной единицы и увеличение товарных цен. Так называемая количественная теория денег, развитая еще некоторыми представителями классической школы политической экономии, упростила мысль о существующей связи между количеством денег и ценностью денежной единицы до крайности, настаивая на пропорциональности изменения обеих величин. Пусть, например, товарный оборот данной страны нуждается в денежном контингенте, равном двум миллиардам рублей. Если вместо двух миллиардов в обращение будет введено денежных знаков на сумму 4 миллиарда, то ценность денежной единицы падет ровно вдвое, а каждая торговая операция потребует двойной против прежней денежной суммы. Представьте себе, например, что каждый из нас утром находит у себя под подушкой денежную сумму, равную той, которая уже находится в нашем обладании. Никто не станет богаче. Все цены увеличатся вдвое, и никаких изменений в товарном обороте не произойдет. Главнейшая ошибка количественной теории заключается в представлении, будто вся масса выпущенных в обращение денежных знаков непосредственно занята выполнением платежных функций и будто каждая новая порция денег автоматически присоединяется к действующему платежному аппарату. Количественная теория игнорирует существование скрытых денежных фондов, скопляющихся в руках отдельных лиц и кредитных учреждений; эти фонды являются лишь потенциальными платежными средствами, пребывая пока в неподвижном, пассивном состоянии. Чем ниже уровень экономической культуры, чем меньше распространена в стране привычка хранения свободных денежных средств в кредитных учреждениях, тем большими цифрами выражаются эти неподвижные фонды. Так, в России в период ее участия в мировой войне в деревне застревали огромные массы вталкиваемых в оборот бумажных денег; эти суммы не принимали непосредственного участия в денежном обороте и почти не оказывали воздействия на курс рубля в сторону его понижения. Таким образом прямому влиянию новых выпусков денег на цены может мешать иммобилизация этих выпусков, целиком или частью в виде скрытых фондов; наоборот, сила понижательного давления новых выпусков на курс может развиваться более быстрым темпом, чем растет количество денег, если одновременно с новыми выпусками идет выбрасывание в оборот скрытых денежных запасов. С другой стороны, и уменьшение суммы выпущенных в оборот денег (например, отлив их за границу) может происходить не на счет активного денежного аппарата, а путем позаимствований из неподвижных фондов (например, из золотого запаса эмиссионного банка). В таком случае уменьшение Денежного обращения может и не вызвать соответствующего повышения курса денежной единицы. Помимо существования скрытых денежных запасов, непосредственному пропорциональному влиянию количества денег на цены мешает целый ряд косвенных зависимостей между различными сторонами и факторами денежного оборота. Сюда относятся: количество денежных суррогатов (главным образом чеков, посредством которых распоряжаются вкладами в кредитные учреждения), которое может изменяться и не в строгом соответствии с суммой находящихся в обращении денег; быстрота обращения денег и денежных суррогатов, на которую изменение количества денег может повлиять в том или ином направлении; наконец, размеры торгового оборота, изменение и расширение которого может быть непосредственно стимулировано выпусками новых денег. Все эти обстоятельства могут затемнить количественное воздействие денег на цены. Автор новейшего варианта количественной теории денег, известный американский экономист Ирвинг Фишер пытался доказать, что отмеченные факторы не могут иметь значения, так как количество денег и денежных суррогатов увеличивается и уменьшается будто бы параллельно, быстрота обращения тех и других, а также товарный оборот представляют собой будто бы постоянные величины, изменяющиеся на протяжении долгого промежутка времени и т. д. С другой стороны, И. Фишер утверждает, что цены являются в платежном обороте «абсолютно пассивным элементом», т. е. изменения их уровня не могут оказывать длительного влияния на количество денег, быстроту их обращения, объем товарного оборота и т. д. Все эти утверждения Ирвинга Фишера покоятся на довольно шатком фундаменте и не могут считаться доказанными. Поэтому хотя, разумеется, нельзя отрицать значительного влияния на цены, оказываемого количством денег, однако о пропорциональной зависимости между этими причинами говорить не приходится. Это влияние оказывается более ощутительным в периоды бумажно-денежного обращения, когда происходит насильственное внедрение денежных знаков в оборот, стоящее вне зависимости от потребности в них; наоборот, обращение разменных банковых билетов в нормальных условиях изменяется вообще не по произволу руководителей эмиссионных банков, а в связи с повышением или понижением спроса на кредит или на кредитно-денежные знаки и оказывать резкого влияния на цены не может.

Остается добавить, что организация платежного оборота находится в настоящее время в руках государства. Выросши стихийно из определенной потребности народного хозяйства, деньги сделались одной из важнейших органических его частей. Регулирующее воздействие государственной власти может проявляться в отношении денег в наделении тех или иных учреждений правом эмиссии денежных знаков, установлении условий их выпуска, пределов их платежной силы и т. д. Очевидно вместе с тем, что государство отнюдь не может определять по своему произволу ценность денег. Всякая хозяйственная деятельность предполагает существование такого-то материала, в котором можно было бы выражать ценность получаемых в экономическом процессе благ. Такая мера ценности должна выполнять те же функции, что меры длины, веса и т. д. Роль мерила ценности по общему правилу исполняют деньги. Обычно оборот пользуется для измерения ценности тою же денежной единицей, в которой выражены и обращающиеся в стране платежные средства; однако такое совпадение не обязательно. Во время падения марки германский денежный оборот охотно прибегал к «твердой валюте», например, американским долларам, при заключении сделок, хотя средством расплаты оставалась обесценившаяся марка. В странах с бумажноденежным хозяйством возможен счет на золото. Однако такое раздвоение денежной системы служит признаком ее расстройства. Важнейшее требование, предъявляемое ко всякому мерилу, заключается в его неизменности. Величина аршина, килограмма, десятины не может изменяться. В отличие от других мерил, денежная единица не обладает свойством постоянства. Деньги измеряют ценности, но их собственная ценность при этом колеблется. В изменении цен проявляются две причины. Иногда в массовом хозяйстве происходит какой-то сложный сдвиг, вызывающий на стороне цен тенденцию к росту или понижению, распространяющуюся на целые десятилетия. Таково было, например, влияние открытия калифорнийских и австралийских золотых россыпей или удешевления океанского транспорта, вызвавшего сельскохозяйственный кризис в Европе. Другого рода колебания цен связаны колебаниями экономической конъюнктуры. В стадии подъема цены растут, в период кризиса — падают. Наконец, движение цен может стоять под определенным воздействием денежного расстройства и усиленных выпусков бумажных денег. Таким образом иногда колебания цен вызываются причинами, лежащими на стороне товаров, иногда они являются результатом действия известных денежных факторов. Естественно стремление так организовать денежную систему, чтобы сделать ценность денежной единицы устойчивой. Однако идущие в этом направлении стремления могут распространиться только на те причины изменения денежного курса, которые лежат на стороне денег, а не на стороне товаров. Группа теоретиков во главе с последователем Кнаппа Бендиксеном развивает мысль о создании специального учения о «творчестве денег» (Geldschepfungslehre), которая выработала бы тип идеальных денег, количество которых определяется исключительно потребностями рынка и потому не оказывает никакого влияния на уровень цен. Такими идеальными деньгами теоретики считают банковый билет. Однако резкие пароксизмы экономической лихорадки, бурные смены периодов упадка и подъема представляются органическим свойством народного хозяйства — их нельзя излечить пассивным приспособлением денежного аппарата к товарному рынку. Идее пассивного приспособления Денежного обращения к колебаниям экономической жизни нужно предпочесть требования активной политики обуздания крайностей народно-хозяйственной конъюнктуры. Этой цели может служить учетная политика, т. е. воздействие изменениями уровня банкового процента на потребность в кредите. Естественно, что при дешевом кредите больше простора для спекулятивного грюндерства, чем при высокой ставке учета. Высокий процент в фазе подъема является лучшим отрезвляющим средством. Смягчение же крайностей конъюнктуры выражается в меньшей резкости конъюнктурного колебания цен. Однако и при пассивном приспособлении денежного аппарата к товарному рынку и при активной учетной политике с целью обуздания конъюнктуры полная стабилизация цен все же недостижима, и, следовательно, денежная единица все же не может обладать необходимым свойством устойчивости. Поэтому некоторые писатели предлагают радикальную замену существующей денежной системы иными способами расчета и платежа, где в основе лежало бы не денежное, а «индексное» мерило, зависящее от уровня цен. Из многочисленных проектов этого рода упомянем два. Один предлагает сохранение системы золотой валюты и обращения банковых билетов, но с тем отличием от обычной организации Денежного обращения, что количество золота, на которое размениваются банковые билеты, не фиксировано, а постоянно меняется в соответствии с колебаниями уровня цен. Другая система состоит в переходе к заключению сделок в «индексном» или табличном мериле, что предполагает официальное разрешение или даже рекомендацию со стороны власти этого способа расчетов и платежа, а также постоянной публикации товарных индексов. Обе эти системы внесли бы чрезвычайную сложность в денежную систему и платежный оборот.

Финансовая энциклопедия, 1927 г.

«Д»: Дальневосточный банк, Двойное обложение, Дебет-Кредит, Девальвация, Девизная политика, Девизы, Декларация, Делькредере, Демонетизация, Денежное обращение, Денежное обращение в СССР, Денежное обращение на западе, Деноминация, Депозит, Депорт, Дефицит, Дефляция, Дисконт, Дисконтная политика, Добавочные сантимы, Дотации, Драгоценные камни, Дэмпинг, «Д».